– Привет, Дима. Начнем с главного: ты один из самых открытых топ-менеджеров на рынке недвижимости, по крайней мере, Москвы и в Московском регионе. В некоторых видео ты говоришь подряд по 15-20 минут. Скажи, пожалуйста, ты как-то работал над своей речью? Возможно, ты ходил на курсы ораторского мастерства? При этом, ты не теряешь мысль, ты очень фигурно говоришь, используешь обороты, и получается весьма складно.
– Бывают интервью, в которых я сам себе нравлюсь, бывают интервью, где делают замечания, и их надо принимать, безусловно, потому что есть какие-то трудности с деепричастными оборотами. Но в основном – это в большей степени проблема отвечать коротко. Потому что проект, о котором я рассказываю, очень насыщенный, и коротко о нём говорить просто бессмысленно. Невозможно короткими предложениями рассказать о том, чем мы здесь занимаемся. В остальном – это просто опыт.
– Один из известных писателей говорил о том, что деепричастные обороты портят русский язык. Как ты к этому относишься?
Читать полностью– Мне кажется, вся русская классика лежит в плоскости деепричастных оборотов. И в таком предмете, как русский язык, который, конечно же, мы все изучали, огромное количество времени было уделено именно деепричастным оборотам – тому, где надо ставить запятые и тому, как употреблять деепричастные обороты. Поэтому не знаю, портит это русский язык или нет, но лаконичность, безусловно, в бизнесе более важна. Особенно, если ты общаешься с инвесторами.
– Ты закончил горный институт, насколько мне известно. Мне также известно, что ты закончил его по настоянию родителей. Причём, ещё по инерции защитил кандидатскую диссертацию.
– По цене угля, да. Это профильный институт, в котором была защищена диссертация.
– Но, тем не менее, с 15 лет, ты работаешь на стройках.
– Всё начиналось в то время, когда деньги в российских семьях практически отсутствовали, нужно было находить выходы из ситуации. Были определённые подряды (их искал мой отец), мы с братом привлекались на них. Поэтому чистая стройка в классическом её проявлении: гвоздь, молоток, и участок работы от и до - это мне знакомо.
В 15 лет приходилось этим заниматься. Это давало какой-то определённый свой опыт, в конечном итоге, а также деньги на карманные расходы, поэтому родители в этом плане, были освобождены от постоянных ассигнований, финансовых поддержек и всего остального. Мы решали эти вопросы самостоятельно. Это был первый опыт, полученный в старших классах, на первых курсах института.
– А почему именно стройка? Ведь можно пойти работать, например, официантом. Можно попробовать где-нибудь в Газпроме пройти практику.
– На тот момент, скорее всего,было тяжело делать такой широкий выбор, чтобы попробовать себя где-то. И потом, если тебе подсказывают твои родители, а ты в меньшей степени ждёшь от родителей какого-то обмана, какого-то подвоха, то почему не согласиться на такое предложение?
– В общем, это тоже, была инициатива родителей?
– Да. Она лежала в плоскости "попробовать себя" – это было такое мужское ремесло. Почему бы не проявить себя, как человек, который может реально заниматься хорошим трудом, полезным трудом, который ещё и приносит и какие-то деньги. На тот момент, это были деньги, которые позволяли решать личные вопросы человека, которому 15 лет. Это был выход.
– И ты этим занимался, насколько мне известно, только во время каникул, да?
– Да, это были каникулы, суббота и воскресенье. Поэтому какие-то дворовые времяпрепровождения практически отсутствовали, чем-то был постоянно занят.
– В итоге, тебя стройка сильно вдохновила, да?
– Я просто понял, что стройка – это визуальное созидание. Можно многим заниматься, безусловно, но стройка это то, что остаётся, в конечном итоге, и понимаешь, что ты это сделал.
Это очень сложный процесс. Как некоторые люди не понимают, как взлетают самолёты, как некоторые не понимают, как работают разные финансовые инструменты, так же некоторые не понимают, как реально всё это дело происходит. Потому что процесс очень длительный, трудоёмкий, который требует высокого уровня ответственности.
Когда ты понимаешь, что имел отношение не с точки зрения того, что ты кладёшь один за другим кирпич, а когда ты этот процесс наблюдаешь, пропускаешь через себя. И в результате, в окнах появляется горящий свет, и живут семьи, для тебя, это, конечно, реально процесс созидания, и ты к нему имел отношение. Это круто.
Если мы касаемся образовательной части моей жизни, то в ближайшее время будет написан и защищён диплом МВА, именно по строительной части. Для меня очень важно было понять, насколько сегодня те технологии и теория, которые даются в высшей школе, лежит в плоскости и отвечает на вопросы "Всё ли правильно сегодня делается?"
– А всё ли правильно сегодня делается?
– Абсолютно всё неправильно, всё надо менять. И в ближайшее время будет всё изменено, хотим мы этого или нет.
– С чего начинается твоё утро?
– Фитнес на Никитской, в "Republika".
– Раз фитнес с утра на Никитской, то, судя по всему, ты и живёшь где-то там же.
– Нет, живу на Кутузовском. Просто удобно.
– Я понимаю, что на фитнесе твои увлечения спортом не заканчиваются. Ты являешься вице-президентом Федерации Workout. Что это за Федерация такая? Зачем это тебе нужно?
– У всех видов спорта существуют Федерации, задача которых - находить решения, которые позволяют популяризироваться этим видам спорта. И чтобы у тех спортсменов, которые хотят себя проявить, появлялись площадки, на которых они должны показать, что они умеют и чего могут достичь.
Одно из мероприятий мы проводили летом в Лужниках. Это был Международный чемпионат, в котором, в том числе, участвовала Федерация России по этому виду спорта.
– В чём спорт? Я так понимаю, что ребята занимаются на турниках, только на более профессиональном уровне. Это так?
– Если очень коротко, это экономия на фитнесе, то есть, человеку, который хочет заниматься спортом, достаточно иметь профессиональную площадку во дворе. Ему не надо платить деньги, покупая абонемент для посещения какого-то закрытого фитнес- центра. Готовая площадка во дворе, ребёнок или молодой человек выходит, занимается этим видом спорта, буквально не отходя от своего подъезда.
Это и есть популяризация и вовлечение огромного количества массы людей подросткового возраста в этот вид спорта.
– Ты 2 года работал в известной компании "Миракс Групп", под руководством Сергея Юрьевича Полонского. Расскажи, пожалуйста, ты с ним лично знаком?
– Да.
–Вы сейчас общаетесь?
– Нет.
– Полонский, безусловно, очень харизматичный и талантливый человек. Одиозный, эксцентричный – как угодно. В первую очередь, талантливый, на мой взгляд. Расскажи, пожалуйста, есть ли вещи, которым ты у него научился?
– Об этом человеке можно говорить долго. Это человек, который определял много времени мелочам. Поэтому те проекты, которыми "Миракс" занимался в своё время, тот проект, который являлся знаковым для Европы, "Башня Федерации", те награды, которые получали эти проекты, в том числе, сама "Башня федерации", без участия этого человека не могли быть реализованы.
Что касается того, чему он меня мог научить, я видел, как он общается с архитекторами. Хотя у этого человека не было профильного образования, он понимал определённые тонкости, когда он рассматривал решения архитекторов, которые ложились в плоскости экономики, объяснял им, что это делать не нужно.
У Полонского было понимание, желания вникать в строительный процесс, из которого вытекал красивый и надёжный продукт, цена которого была понятна рынку, потому что эти продукты покупались.
Вот эти вещи, которые я наблюдал со стороны, научили меня новому в других проектах, в которые я был вовлечён лично. Я понимал, что если ты чего-то не понимаешь, это не значит, что ты в процессе не должен вовлекаться и погружаться в эти вещи и искать для себя решение.
Это была такая яркая история, которую я наблюдал в каждом практически проявлении со стороны этого человека.
– Ты говорил о профильном образовании. Сажи, пожалуйста, помогает ли тебе твоё образование в своей сфере?
– У меня техническое образование. Горный инженер – это специализация, которая помогла мне защитить диплом и выпуститься как специалисту. Многие вещи, которые лежат в плоскости технического образования, конечно, касаются стройки. Потому что факультет, который я заканчивал – это открытые горные работы.
Практически любое здание, которое сегодня строится, в первичном проявлении производства работ – это выемка грунта, подготовка фундаментных работ. Всё это и есть то, чему меня учили на протяжении нескольких лет. Кандидатская касалась экономики.
Сегодняшнее образование, которое я получаю в МИРБИСе, касается исключительно процессов, которые связаны, со строительными и девелоперскими компаниями, где вовлечены абсолютно разные аспекты: финансы, стройка, понимание маркетинга, понимание того, каким образом можно сегодня находить решение в плоскости действующего законодательства.
Для меня это некая платформа, которая открывает возможности искать те решения, которые почему-то не приходят в голову моим коллегам на рынке. Это позволяет тем проектам, в которые я вовлечён, стать более конкурентными.
– Давай на конкретных примерах. Я так понимаю, все свои компетенции, весь свой опыт ты вложил, в том числе, и в компанию "Химки Групп". Чем эта компания принципиально отличается от других девелоперов?
– Мы изначально не строили свои взаимоотношения с рынком по пути продажи и реализации квадратных метров – это была вторичная история. Это были вагоны, которые мы прицепили к паровозу под названием “инфраструктура”. На сегодняшний день практика это показала, потому что мы говорим сейчас уже в глагольной форме прошедшего времени – мы всё сделали.
Этот проект в ближайшие 15-20 лет, будет единственным в Российской Федерации, аналогов которому не существует.
– Мы сейчас об "Олимпийской деревне"?
– Мы сейчас говорим о том проекте, в котором мы находимся. Это тот проект, который реализовала компания "Химки Групп". Первично это был ответ на вопрос, зачем российским семьям со средним достатком переезжать из Москвы в Московскую область, или из регионов кидать свой якорь в Московской области, а не переезжать в Москву. Зачем им нужен был этот проект?
Мы смогли сформулировать ответ на этот вопрос: спорт, образование, искусство и частная жизнь должны быть объединены под одной крышей, что мы и сделали. Этим проектом мы изначально хотели показать то, на что, возможно, готов сегодня девелопер, какой пример он может показать всем своим коллегам, какую тяжесть всей этой инфраструктуры он может взвалить на себя и реализовать её в поставленные сроки. Вот самая главная история, которая отличает нас от многих уважаемых коллег на рынке.
– У меня есть один вопрос, по поводу "Олимпийской деревни". Смотрел выпуск одного блогера, который освещает недвижимость. Ты там говоришь о том, что на территории одного из проектов построен корабль, не знаю, декоративный он или просто детская площадка, стоимость которого составляет от 27 000 000 рублей. Во-первых, ты сказал, что это сопоставимо со стоимостью крыла Боинга 737. Зачем строить “корабль” за 27 000 000 рублей?
– Вопрос не в стоимости корабля, вопрос в том, что, к сожалению, весь девелопмент в Российской Федерации лежит в плоскости нормативных актов. Если государство требует детскую площадку, то девелопер ставит галочку, не по тому объёму, сколько он заплатил денег, чтобы эта детская площадка появилась, а галочку, что площадка вообще есть.
Поэтому те куцые детские площадки, которые мы видим в ряде тех проектов, которые принято называть "муравейниками", когда из 16 подъездов, мамы, папы и их дети начинают стекаться в одной детской площадке в центре этого закрытого двора, мы понимаем, что это невозможно в простом понятии комфортного времяпрепровождения.
Когда мы решали для себя, какую часть прибыли мы готовы положить в карман и какую часть мы готовы инвестировать, чтобы эти проекты отличались от многих проектов наших конкурентов, мы посчитали правильным, чтобы детям было комфортно находиться во дворе.
Этот трёхмачтовый корабль вмещает в себя 30 ребятишек. Вы, наверное, обратили внимание, что рядом с кораблём есть ещё и открытый бассейн с подогревом, который тоже стоил определённых денег.
И мы даже внутри своей команды видели людей, занимающих управленческие позиции, которые говорили: "Зачем вы это делаете? Уберите, и так всё купят". Вот когда такая позиция касается проектов, то они не могут быть уникальными.
Вопрос не в том, мы №1 или №2. Это не очень правильная ситуация, когда компания начинает говорить, что она №1 на рынке. Совершенно не интересно, какой вы номер. Клиенту интересно, что компания, если этот проект уникальный, готова разбиться и всё сделать для того чтобы своему клиенту дать что-то лучшее.
– "Химки Групп" создаёт ощущение стартапа. То есть, это мало похоже на девелоперскую компанию в привычном понимании этого слова. Может случиться так, что завтра вам девелопмент надоест, и вы начнёте заниматься каким-то Интернет-сервисом. Например, доставкой ЗОЖной еды?
– Мой поворот в сторону IT уже сегодня проявляется, я инвестирую и нахожу решение. Мы в ближайшее время, надеюсь, сможем, дописав техническое задание, показать прототип того, что станет сегодня платфорным решением, которым будет заинтересован конечный потребитель, производитель, участники рынка, банки, государство, налоговые органы Российской Федерации.
Это та платформа, которая сделает абсолютно прозрачным сегодня тот бизнес, к которому я долгое время имел отношение. Но самое интересное, что под эту платформу укладывается не только девелопмент, но все абсолютно отрасли, которые сегодня имеют производственный цикл и конечного потребителя.
– Я понимаю, что ты говоришь сейчас про блокчейн-технологии?
– Да, про блокчейн-технологии. Название у него Wikiland.
– Я зашёл в Яндекс, для того, чтобы вбить "Что такое блокчейн-платформа", потому что очень часто слышу это слово, но? честно говоря, до конца так и не понимал. Яндекс мне ответил: что это универсальная платформа, на которую будут опираться новые стандарты современности. После этого я стал ещё больше не понимать, что происходит.
– Это, видимо, трактовка высшей школы экономики. Я предлагаю сказать более простым языком: это связь цепочек. Тут ситуация очень простая: для того, чтобы на платформу блокчейн, легла информация, надо собрать эту информацию.
Мы сегодня понимаем, что любая отрасль - это связка огромного количества людей, которые, в конечном итоге, производят продукт. Они не связаны между собой с точки зрения получения конечной прибыли. Они все разносторонние, развиваются, делают какую-то отдельную часть работы. Мы понимаем, что их надо каким-то образом объединить. Более того, нужно, чтобы эта блокчейн-платформа ответила на вопрос прозрачности входа всех участников процесса.
То, что мы на сегодняшний день делаем, позволит всем этим участникам найти рынки сбыта и взаимодействие между собой.
– Сама платформа что из себя представляет? Это какой-то сайт?
– Да, безусловно, это будет привычная нам платформа с приписанным кодом. Это сайт, это та площадка, которая вызовет у каждого участника своё желание проявить себя каким-либо образом.
– Ты сейчас уже несколько раз говорил о том, что регулятор действует, по твоему мнению, не так, как надо. В самом начале интервью, ты говорил, что в девелопменте - та же история. То есть, девелопмент развивается абсолютно не так, как он, по твоему мнению, должен развиваться. Скажи, пожалуйста, ты пошёл в "Опору России" для того, чтобы изменить эту ситуацию?
– Именно по этой причине, конечно. Потому что заявлять о некоторых вещах с позиции просто участника бизнес-сообщества достаточно тяжело, тебя не воспринимают серьезно. Это первое. “Экспертности” не хватает, потому что ты всё равно большинство времени занят именно конкретным проектом, к которому ты имеешь отношение.
Площадка "Опора России" в этом смысле даёт возможности трансляции проблемы не только на тот регион, в котором ты работаешь, но и по всей России. Когда ты собираешь общее мнение по всей стране с большинства участников, которые готовы делиться таким мнением, то не учитывать такое мнение сложнее, нежели когда ты пытаешься свою позицию изложить на разных площадках, в разных СМИ.
Если ставить перед собой задачи строить качественно с доступной ценой, и, при этом, чтобы ещё и клиент не рисковал – к сожалению, это басни Крылова. Невозможно это сделать, нельзя сделать качественный доступный проект, чтобы клиент ещё и не рисковал. И те проявления, которые сейчас мы видим, к сожалению, в большей степени решают только один вопрос: как сделать так, чтобы люди с транспарантами не выходили на улицу. Но если ты смотришь Федеральные каналы, то видишь, что люди, которые выходят с транспарантами на улицу, ждут своё жильё по 12-15 лет. То есть, мы говорим о том, что к тому девелопменту, которому я имею отношение, к моим коллегам, которые сегодня работают – эти все истории никакого отношения не имеют. Очень странно менять Федеральный закон 214, который регулирует отношение дольщиков и строителей, если, по сути, сегодня не могут посчитать количество дольщиков. То есть, мы не можем понять, сколько дольщиков, но, при этом, мы считаем, что надо кардинально поменять закон.
В моём понимании, вкладчик, когда мы несём деньги на депозит, - инвестор, и дольщик, когда мы несём деньги за квартиру, - тоже инвестор. В чём проблема? Это твой риск. Если ты не хочешь рисковать, иди покупай вторичку, которая, кстати, тоже является частью всего рынка. Там люди, которые хотят выйти с вторичного жилья, и обновить свои условия личного проживания. Более того, ценник практически, уже сравнялся.3
Что предлагается сегодня? Предлагается, в первую очередь, сделать так, чтобы дольщики несли деньги в банки. Банки теперь по своему усмотрению будут определять, нужно ли застройщику перечислять денежные средства, которые необходимы для строительства. А ведь только 9 банков могут этим заниматься, потому что у них тоже есть своё ограничение – 20 миллиардов капитализации.
В Российской Федерации 33 500 застройщиков, которые официально занимаются строительством домов. То есть, примерно в каждом банке будет 900 объектов, 900 юридических лиц, которые будут вести эти структуры. Чтобы эти структуры вести, профессиональные застройщики должны нанять людей. Чтобы они наняли людей, надо платить им зарплату.
Те деньги, которые мы получали от дольщиков были для нас бесплатными. Теперь мы будем получать деньги у банка, как проектное финансирование, которое стоит 15% годовых. Объект ведётся примерно 2-3 года, комплексы на своей территории - ещё больший период времени.
Если сейчас понять и за "х" взять стоимость квадратного метра, я получал эти деньги от дольщика, я не платил дивидендов, не платил проценты, если же теперь я должен буду делать это банку, то квадратный метр вырастет на 35-40%. Это минимум. Мои коллеги по рынку называют цифры в 50-60%. То есть, дёшево уже не будет.
Мы понимаем, что большинство застройщиков уйдёт, потому что они не смогут на сегодняшний день в рамках поправок аккумулировать свои денежные средства. 10% от себестоимости строительства выложить на спецсчёт, а содержание технического заказчика, рекламы, продавца-агента теперь будет нецелевым расходованием, это значит, что те, кто захотят точечно делать какие-то проекты, просто уйдут с рынка. Они просто посчитают экономику, поймут, что это нерентабельно. Кто останется? Останутся “крупняки”, конкуренции не будет. Если мы понимаем, что конкуренции нет, то и никакого снижения цены и увеличения качества просто не может быть.
– А если это всё настолько очевидно плохо, то зачем это делается?
– Мы же можем пофантазировать с тобой на эту тему. С одной стороны, схоластика может не давать возможности чётко прогнозировать, к чему это может привести. Разве мы не знаем таких примеров, когда каким-то образом очень странно принимаются решения и странным образом тратятся деньги?
Второе, как мне кажется, - может укрупниться рынок. И город, и страна видит себя в этом смысле хэдлайнером. Мы понимаем, что существует большинство крупных бизнесов и фамилий, которые имеют к этому отношение, получают множество федеральных заказов, на их исполнение. Малый и средний бизнес просто не имеет возможности доступа к нему.
Третье, что я могу предположить, - что есть конкретная выработанная тактика, при которой крупный бизнес не поставит на колени всю экономику. Таким решением убирается всё то, что трудится в рамках каких-то единичных проектов и зарабатываются деньги для конкретных людей, которые, возможно, не готовы их дальше инвестировать в экономику, тем самым, расчищая для этого крупного бизнеса всю площадку.
– Если не работа и не спорт, то чем ты займёшься в своё свободное время?
– Я бы занялся преподаванием в той части, которая, наверное, в моём смысле относилась к передаче компетенции, которую ты хорошо знаешь. Здесь выбор может быть достаточно велик.
Это не конкретная какая-то кафедра. Можно прямо придумывать курсы, набирая кейсы, доносить то, в чём сегодня одни люди смогли проявиться, а другие люди смогли совершить ошибки. Некая такая тема, связанная с историей тейлинга. Модная сейчас история, модная вещь. Есть огромное количество людей, которые реально хотят получить из первоисточника информацию: как надо поступить, чтобы не совершить ошибку, какие есть примеры, и что люди делали, чтобы этого достичь.
Если не работа и не спорт, то я бы занялся такой преподавательской историей. Она много денег не приносит, но приносит самоудовлетворение, мне кажется.
– Я думаю, можно поспорить о тои, что она много денег не приносит. Всё зависит от уровня твоей медийности. Если ты известный человек, а ты совершенно очевидно стремишься к тому, чтобы стать супер-медийным человеком, то твоя работа может стать высокооплачиваемым хобби. Кстати, ты можешь назвать себя счастливым человеком?
– Я не понимаю, что это за термин. В Америке счастливый человек - это человек, который сделал всё, что касается конкретно себя. В Российской Федерации счастье – когда твои дети и родители здоровы и живы. Если в этом смысле, да, я счастливый человек.
С точки зрения моей реализации, насколько мне легко или нелегко что-то делать, так как я сам в себе постоянно ковыряюсь, наверное, в этой плоскости, сложно себя назвать счастливым человеком. Но жить мне интересно.
– Какими приложениями и сервисами ты пользуешься?
– Госуслуги, парковка, штрафы – такие вещи, которые постоянно присутствуют.
– Считаешь ли ты себя, Интернет-зависимым?
– Да. Потому что Интернет просто поглотил всех нас, и меня в том числе.
– То есть, ты постоянно либо в Messenger, либо в Facebook.
– Либо в поисковике, либо в Messenger. Потому что тебе задают вопрос, у тебя своё мнение, а есть какие-то вещи, которые для тебя новые. Интернет – это тот инструмент, который позволяет тебе выработать какое-то своё мышление из-за того, что ты быстро получаешь информацию.
– За кем из блогеров ты следишь?
– Варламов, Гаврилин. Носик, наверное, в какой-то момент была ориентация на ту информацию, которую он делал.
– Недавно видел у тебя в Facebook пост - селфи с Гаврилиным. Ты с ним дружишь или просто его знаешь?
– У нас очень хорошие приятельские отношения. Мы не так давно знакомы, но так получилось, что определённые взгляды и желание делать что-то пересекается, оно схоже, оно понятно. Он является в хорошем смысле авторитетом в тех вещах, которыми он занимается.
– Во всех интервью ты очень серьёзный. Ты такой серьёзный, в принципе, по жизни, или ты просто разграничиваешь чётко: я на работе серьёзный, а во всё остальное время я другой?
– Давай коротко ответим - на работе надо быть серьёзным. Там, где ситуация позволяет не быть серьёзным, я могу очень быстро переключаться и принимать среду, какая она есть.
– Смотришь ли ты какие-нибудь юмористические шоу? Есть ли у тебя какой-нибудь любимый стендап-комик?
– Да, наверное, только я сейчас не смогу назвать. Ахмедова и есть ещё один товарищ, фамилию которого не смогу вспомнить. Из всех форматов стендапа, только этот ложится в моём понимании о том, что такое юмор, и насколько я готов его в этом разделять.
– Если не говорить о жанре стендапа, есть ли у тебя человек, которого ты считаешь эталоном юмора?
– Паша Воля и Вениамин Роднянский. Эталон юмора, очень быстро человек переключается, вообще не фильтрует ничего. Ему не важно, кто находится перед ним.
– Ты женат?
– Был, разведён.
– Какой должна быть девушка, которая станет твоей женой?
– Разве можно это предугадать?
– Понятное дело, предугадать невозможно, потому что мы рисуем себе в голове один образ, влюбляемся в других. Но, тем не менее, есть ли у тебя какой-нибудь идеал?
– Я, во-первых, перфекционист, абсолютно ко всему, в том числе, и к тому, с кем надо будет делить свой кров. Поэтому тут 4 позиции, которые должны “схлопнуться”. Мы должны одинаково питаться, не питаться раздельно, еда должна быть одинаковой. Мы должны быть тактильными – это очень важно. Уж точно мы не должны обсуждать никакие вещи, связанные с политикой и религией. И, безусловно, должно быть 100% повальное понимание того, чем я занимаюсь.
Потому что в моём случае работа и то, чем я занимаюсь, одерживают верх над семейными ценностями. Это уже показала определённая практика. Мне не 16 лет, поэтому я чётко понимаю, что я говорю, в таких очень щепетильных и важных для любого человека вопросах.
– А теперь один из этих пунктов ещё подробнее разложим. Что должна есть женщина, чтобы быть с тобой.
– Отварная курица и овощи, ничего другого. На самом деле, человек должен обладать хорошим юмором, пониманием. Человек должен быть активен в своей позиции, у нее должен быть свой интерес, своя работа, своё увлечение и, безусловно, общее время должно делиться.
Я знаю очень мало людей, которые готовы пройти эту жизнь, не разжимая руки. Очень мало, но такие примеры есть. Правда, они настолько редкие, что транслировать это на тех людей, которые в большей степени эгоистичны и любят больше самого себя, очень сложно.
– Назови на твой взгляд 3 самых крутых проекта в жилищном строительстве на территории Москвы.
– Я думаю, что это "Москва-сити". В части апартаментной, мы говорим, что там есть жильё. Безусловно, это проекты "Донстроя", а также "Дом на Мосфильмовской", с точки зрения реализации в конкретной локации.
– Ты яркий представитель человека, который сделал себя сам. У тебя нет богатых родителей, у тебя тётушка из Англии не оставила ничего. Расскажи, какие основные факторы, черты характера или случайности, сделали из тебя того, кем ты являешься.
– В первую очередь, конечно, желание не ограничивать себя в той функции, которую тебе первично доверили. Желание показывать, что ты готов брать больше, чем то, что ты реально сегодня делаешь – это подкупает любого работодателя. Это даже совет всем, кто хочет каким-то образом продвигаться. Потому что есть компании, в которых очень тяжело расти, в силу того, что они просто маленькие, но чтобы проявить себя, не обязательно локтями двигать всех тех, кто является тебе конкурентами. Можно брать определённые какие-то позиции, выполнять их, даже вопреки какому-то личному заработку.
Второе, мне кажется, это очень важным, - терпение. Потому что есть процессы, когда нужно отойти в сторону, посмотреть за этой ситуаций, рано или поздно тебя увидят, на тебя обратят внимание, и ты вернёшься всё равно. Но ты вернёшься на совершенно другом уровне, когда тебе не будут мешать.
И третья вещь, наверное, самая важная, - это попытаться своё время разделить на несколько составляющих. Одна из них очень важная – ты должен искать людей, кто является авторитетом в той отрасли, в рынке, в котором ты работаешь. Они тебе расскажут всю правду, куда тебе нужно повернуться, чтобы принимать какие-то решения.
– Каким ты видишь следующий этап своей карьеры?
– В какой-то момент, в любом случае, возникнет ситуация, когда компания будет полностью принадлежать мне, и всё управление и вся ответственность будет лежать в плоскости моих решений. Это правильно абсолютно. Мне будет удобнее принимать решения, мне будет удобно понимать, зачем я это делаю.
Если это можно называть с точки зрения личностного развития карьерой – безусловно, это и есть правильное решение, когда ты в корпорации набираешься какого-то опыта, потом выходишь на рынок самостоятельно, двигаешь собственную организацию, которая тебе принадлежит.
Если говорить о корпоративной какой-то карьере, то предложений очень много с рынка сегодня приходит, люди интересуются. Я даже периодически веду эти переговоры, чтобы понять, насколько в рынке я где-то кому-то могу быть полезным. И здесь позиция заканчивается позицией Президента строительных инвестиционных компаний, которые могут или не могут быть рассмотрены сегодня, завтра, послезавтра. Это целый процесс, он постоянно происходит, я не отказываю людям, которые интересуются в этой части. Потому что, как правило, на переговорном процессе, люди рассказывают, какие у них есть проблемы, ведь если бы не было проблем, они бы не искали людей.
– Спасибо тебе большое, Дима.
– Тебе тоже большое спасибо.
